Форт Космач. 1838 и 1869. Поправка на обман

.

 

Но трудно разобраться
Где ясно, где туман
В потоке информации
С поправкой на обман.
Поверив, оказаться
Обманутым опять,
Чтоб после не сорваться
И тоже не соврать.
       Андрей Макаревич

 

Форт Космач. 1838

Сколько не говори слово «сахар», слаще во рту не будет!

А.И. Попов писал в своей книге «Путешествие в Черногорию»:

Недавняя стычка Черногорцев с Австрийцами также сделана пастухами. Давно Черногорцы косо посматривали на одну Австрийскую казарму и уверяли что она построена на их земле. Австрийцы предполагали измерить и определить свои границы с Черногориею, возникли споры и особенно эта казарма тревожила Черногорцев. Австрийцы опасаясь, чтобы Черногорцы ея не разрушили, поставили стражу. <…> Несколько человек, видя это, не медля ни минуты, с ятаганами бросились на стражу, поднялась тревога, вышел Австрийский горнизон, а к Черногорцам подоспела толпа катунских пастухов. Завязалось не шуточное дело. К счастию скоро узнал Владыка и отправил Сердаря Филиппа с несколькими перениками унять и помирить. Переговоры о границах не были кончены и Владыка не хотел начинать войны. Около сумерок прекратилась битва. Владыка послал своего брата Григория Петровича и он заключил перемирие. <...>

После этаго сражения в 1832 были измерены и определены границы Черногории и Австрийскаго приморья. Австрийцы за некоторые клочки земли внесли деньги Черногорцам. Заключен был трактат и мир с тех пор не прерывался.

Художник Rudolf Otto Ritter von Ottenfeld. Пехотинцы. 1848

Если верить Александру Ивановичу Попову, то следует искать неназванное место, где в 1832 году произошел черногоро-австрийский вооруженный конфликт. Но уверяю вас, что таковое никогда найдено не будет. Невозможно найти то, чего не было!

Однако у нас есть свидетель. И не просто очевидец, а непосредственный участник событий.

— Знаете Пастровичеву гору, и крест на полугоре, что положил Иван Бегов-Черноевич?

— Как не знать!

— Каждый вам скажет, что тут и есть граница Черногории с австрийской землей.

— Что же дальше?

— А немцы взяли да и поставили казарму по нашу сторону, на самой вершине горы, так что оттуда из окна любого стреляй на земле цермничан.

— Что же цермничане?

— Они взяли да и сбросили казарму под гору, к австриякам — и с солдатами совсем, — прибавил Видо, самодовольно оскорбляясь.

— Ну, этого недоставало! Есть убитые?

— Да только двое солдат убито, а то так, — перецарапано с десяток.

Быть беде, — думал я

<…>

Австрийцы в самых сильных, чтоб не сказать дерзких выражениях требовали удовлетворения <…> О том, что владыка протестовал против постройки роковой казармы, что он просил предварительного рассмотрения обоюдных границ и документов, о том, что первые выстрелы были сделаны австрийскими солдатами, о том, наконец, что дало бы возможность взаимного разбирательства и соглашения, хотя бы и в ущерб достоинства и даже интересов Черногории, не было и помину. <…>

Еще утром владыка приказал всем способным носить оружие в Цермничской нахии собраться на Пастровичевой горе. Он послал для начальствования над ними Егора Савича Негоша, своего двоюродного брата. После совещания со мной, он решил послать также негушан, собравшихся в Цетине и с восторгом узнавших об этом распоряжении. <…>

Решено было не трогаться с границ и ожидать нападения австрийцев. Чтобы сохранить насколько возможно характер местной стычки, а не общей войны, владыко оставался в Цетине, но я отправлялся на место военных действий. Иначе я не мог поступить, хотя и предвидел те обвинения, которые потом на меня обрушились. Черногорцы ликовали, что между ними будет русский; со времен войн святопочившего Петра с французами этого не случалось. <…>

Уже рассветало, когда мы пришли на Пастровичеву гору. Кучки черногорцев в пять и шесть человек, рассеянные по-видимому в беспорядке, но собственно так, что одна другую могли обстреливать и поддерживать, прикрытые камнями со стороны неприятеля, попадались нам довольно часто. Было тихо. Все ожидало боя. Мы направились к знамени племени негушан, где окруженный сотнями двумя черногорцев находился начальник отряда <Егор Негуш-Петрович>. <…>

Австрийцы, предпринявшие наступательное движение до рассвета, уже приближались к полугоре. Не видя перед собой неприятеля, они, хотя с усилием, однако подвигались вперед.

Черногорцы только ждали условного знака к нападению. <…>

С невольным замиранием глядели мы на эти ряды отличного войска, которые по мере вторжения в горы все расстраивались более и более, карабкались на камни, скользили, падали. Они были уже под выстрелами неприятеля, не заметив его. Вдруг, по данному знаку, со всех сторон, из-за каждого камня, из каждой рытвины взвился дымок; раздались перекатные выстрелы, и офицеров, шедших смело впереди рядов, почти не стало. Черногорцы редко делают промахи, а тут они могли бить по выбору.

Солдаты, однако, продолжали свое дело: машинально, бессознательно, смело карабкались вперед, стреляя — не видя в кого, идя — не зная, куда и зачем. < … > Еще несколько выстрелов — и по движению негушского знамени вперед, черногорцы как бы чудодейственной силой выскочили из-за камней и кинулись в кинжалы. Ошеломленные этим внезапным появлением, истомленные трудным и непривычным переходом, очутившись без своих офицеров, солдаты гибли почти без сопротивления. Нужны были все усилия, чтобы остановить движение черногорцев на границе и не допускать их нарушить неприкосновенность австрийской территории. Среди самого торжества победы мы думали о средствах к примирению.

Резня была страшная, поражение совершенное. Повсюду разметанные изуродованные тела, легкий пар свежей крови, стоны умирающих, крики победителей, казалось, приводили в какое-то опьянение черногорцев. Незнающие утомления, они гикали, стреляли, ликовали, ради потехи перебегали друг к другу, прыгали как козы с камня на камень, для того только, чтобы поднять какую-нибудь ничтожную вещь, оставленную неприятелем.

Все это поле смерти с такою страшною, дикою обстановкою конечно могло бы навести на многие печальные мысли; но нам было не до них. Приведя в порядок отряд, мы дали знать австрийским властям, чтобы поспешили убрать своих мертвых и раненых, тем более что солнце начинало жечь невыносимо. Переговоров о перемирии мы ждали от неприятеля; не нам же было просить их. Между тем известили владыку о победе. Мы решились: если австрийцы будут трактовать с Черногорией по-прежнему, — свысока, идти напропалую, воспользоваться победой и паническим страхом войска и грянуть с двух сторон на Бокку. Черногория подымалась и в трепетном нетерпении ожидала этой минуты.

Это цитата из рассказа Егора Петровича Ковалевского «Эпизод из войны черногорцев с австрийцами. (Из воспоминаний очевидца о войнах за независимость Черногории и Италии)», впервые напечатанного в 1864 году. Не правда ли, описания событий чрезвычайно схожи. Но в отличие от «небывалого» случая, описанного Поповым, нам совершенно точно известно, что бой, в котором принял участие Ковалевский случился 26 сентября 1837 года. Да и место в Паштровичах определено: австрийцы попытались прихватить часть Црмничской нахии, установив казарму на склоне Паштровической горы.

Австрийские, а за ними и все европейские газеты, конечно, не преминули раздуть эпизод этот чуть не во вмешательство русского капитана в международные дела дружественной державы, и он едва не поплатился за него своими эполетами.

Надо ли прибавлять, что гласность, приданная заграничною печатью похождениям Е. П. в Черногории, восполнилась совершенною безгласностью печати отечественной, и даже в изданном им томике «Четыре месяца в Черногории» не было следа того, что он в эти четыре месяца там наделал. © П.М. Ковалевский (племянник Е.П. Ковалевского)

.

Сложно предположить, что Попов (в 1847 году) не знал всех коллизий, случившихся с Ковалевским (в 1838). Откуда же тогда в его тексте ошибки и недомолвки? В книге «Четыре месяца в Черногории», напечатанной в 1841 году, о своих боевых приключениях Е.П. Ковалевский не написал ни слова. Все объясняется весьма просто. Описание событий «по горячим следам» было запрещено российской цензурой.

Возможно, запрет частично действовал еще и в 1847 году, поэтому Попову пришлось исказить год и не указывать точное место.

«Эхо» паштровической заварушки так долго отражалось от горных утёсов, что нет ничего удивительного, что истина при многократном отражении несколько исказилась и долетела до наших дней в неузнаваемом виде. Во многих современных «популярных» исторических описаниях можно найти следующий текст:

Во время своего второго овладения Бокой, в начале XIX века австрийцы оценили геостратегическое положение холма Космач, благодаря которому они могли бы организовать контроль границы с Черногорией. И хотя граница эта еще не была определена, в 1838 году началось строительство оборонительной позиции. Недовольный таким поворотом событий, двоюродный брат черногорского владыки Джорже Петрович Негош собрал около 500 катунян, которые напали на австрийцев и сумели захватить Космач, что привело к уходу австро-венгров из этого района. Только после демаркации границ в 1841 году, когда Космач официально оказался на Австрийской территории, началось строительство крепости.

Фельд-артиллеристы. 1863-1867

Конечно, чисто теоретически, можно предположить, что Джордже (Джурадж / Георгий / Егор) Петрович Негош так вошел в раж, что после победы над австрийцами в Паштровичах решил ещё раз, для острастки, посечь их и в Браичах. Но верится в это с большим трудом, а точнее, не вериться вовсе. Мне не удалось найти никаких подтверждений нападению черногорцев на Космач в 1838 году. Это безрассудство стоило бы им слишком дорого. И сложно представить, что на такой шаг решился не какой-то темный катунянин, «который ни о чем не думает, когда речь идет о битве» (Е.П. Ковалевский), а образованный и умный предводитель. «Егор Негуш-Петрович, двоюродный брат владыки, был десятью годами старше его. Он имел родовые права на владычье достоинство; но владыки назначаются обыкновенно волею предшественника и подтверждаются избранием народа; соблюдается строго только то, чтобы они были из племени негушей и роду Петровичей. Во время смерти Св. Петра, Егор Савич Негуш находился в русской службе, в одном из кавалерийских полков, и, как говорят, не имел никакой склонности к монашеству; может быть по этому, а может быть и потому, что Петр Негуш, как ни молод был, уже участвовал в кровавых сечах и пользовался славою одного из первых сербских поэтов, он был провозглашен, помимо Егора Савича ... » (Е.П. Ковалевский)

В современной статье Австрийского института археологии, посвященной Космачу, о стычке 1838 года не сказано ни слова.

Нет никакого упоминания об этом бое и в статье черногорских историков Лалошевича и Павичевича «Система укреплений Боки Которской Австро-Венгерского периода» … И вдруг … в том же году (2012), Павичевич в своей книге «Австрийские крепости в Черногории» пишет о захвате Космача черногорцами!

При всём уважении к г-ну Павичевичу – «не верю!»

.

«Австрийский военный журнал», вышедший в Вене в 1870 году, описывает место военного конфликта весьма расплывчато: «Нерешенные пограничные проблемы в этой области долгое время были постоянной причиной споров. В 1838 году австрийское правительство обследовало этот район, чтобы точно определить границу. Однако это стало поводом для знаменитого кровавого столкновения с черногорцами, которые хотели изгнать наших армейских топографов под командованием оберст-лейтенанта <подполковника> Россбаха.» Несмотря на несколько легковесное название, журнал этот представляет из себя весьма серьезный 400-страничный исторический сборник. В нем приводится даже название небольшого пограничного укрепления, которое захватили черногорцы – Видрак (Grenzcastell Vidrak).

Нам известны примеры, когда одно и тоже укрепление могло носить несколько названий. Вот, например у форта Врмац было второе, очень милое имя Грлица. Так может быть Видрак тоже, что и Космач? Это несложно проверить. Открываем карты Егора Ковалевского и Федора Карачая. Обе они выполнены в 1838 году. На обеих уже видны изменения, которые претерпела граница в ходе черногоро-австрийских переговоров. На карте Ковалевского находим Видряк, у Карачая – Видрак. Как бы не менялось название топонима, совершенно понятно, что это одно и тоже место. И место это вовсе не там, где строился форт Космач. Поэтому полагаю, что вопрос исчерпан.

Черногорцы в 1838 году на Космач не нападали!

Фрагмент карты Егора Ковалевского. 1838

Фрагмент карты Федора фон Карачая. 1838

***

Форт Космач. 1869

Плетью обуха не перешибить

Давайте же перестанем жонглировать историческими фактами и псевдоситоричекими глупостями и пройдемся по тропинке, наверх к форту. А пока мы идем, вспомним, что еще пишут об истории крепости.

«Австрийский военный журнал» отмечает, что после разграничения 1841 года, австрийцы продолжили строительство оборонительных объектов на границе с Черногорией. Поскольку было установлено, что небольшие пограничные укрепления имеют малую эффективность, начали возводить крупные и хорошо укрепленные крепости. На Паштровической горе были построены форты Пресека (1846), Копац (1845) и Спиридон (1842). Космач был построен в 1852 году.

Правда Павичевич и Лалошевич пишут, что в 1860 году укрепления Космач представляли из себя лишь казарму и позицию для одной артиллерийской батареи, а двухэтажная укрепленная казарма была возведена только к 1862 году. Ну тут уж, по крайней мере, разброс по датам в источниках не так и велик.

Пока мы обсуждали историю возведения цепи оборонительных сооружений, то как раз и добрались до мемориальной таблички недалеко от форта Космач. Мемориальные таблички – прекрасные образцы отношения черногорцев к собственной истории! Не так далеко от Космача, на холме Чело Брдо в Паштровичах, на табличке можно прочитать, что Егор Строганов торил путь от моря своиМИ рукаМИ (своjим рукама). Как же «руками»? Если известно, что у Строганова была всего ОДНА рука!

Надпись на табличке у форта Космач гласит, что Вукале Перов Стоянович из Браичей в 1869 году убил коменданта крепости, командира военного корабля Фридриха Мерца. Каким ветром занесло этого моряка в укрепление на горе? Что за чушь?

Порывшись в австрийских источниках (тяжко без знания языка!) я выяснил, что Мерц всё же моряком не был, а был полковником (Festungskommandanten Oberst Friedrich Merz). Смерть Мерца была приписана прессой его собственной неосторожности, так как он решил прогуляться за пределами форта, в то время, когда крепость была осаждена повстанцами.

.

О событиях 1869 года чаще всего пишут буквально одной строкой, упоминая, что во время Первого Бокельского восстания повстанцы из Браичей пытались захватить крепость, но потерпели неудачу. В расСказке о монастыре Станевичи я писал о восстании достаточно подробно. Поэтому лишь напомню, что в 1869 году австрийское правительство попыталось ввести в Приморье всеобщую воинскую повинность и разоружить местных жителей. Эти действия и стали причиной восстания. Телеграмма о начавшихся беспорядках застала Франца Иосифа на торжествах, устроенных по случаю открытия Суэцкого канала. Императору пришлось оставить недопитое шампанское, отменить бронь на театральную ложу на премьеру оперы «Аида», срочно погрузиться на свою яхту «Аврора» и мчать на всех парах, чтобы срочно наводить порядок на крайнем юге своей лоскутной империи.

Восстание разгоралось стремительно! восставшие из племени Побори хитростью захватили форт Станевич и начали осаждать Будву. Грбляне и Маина обложили Троицу и Горажду. В монастыре Подластва похоронено 28 повстанцев, сложивших головы в этих осадах. Среди них восемь женщин. Браичам достался Космач. 26 октября восставшие внезапно напали на крепость. Однако подробности мне найти никак не удавалось.

Егеря 1861-1867

Совершенно случайно мне попалась работа Марко Ивановича «Осада крепости Космач». Она замечательна тем, что автор, ничего не выдумывая, публикует дневниковые записи коменданта крепости, командира 27-го егерского батальона лейтенанта Карла Покорни, и командира артиллерийского гарнизона Космача (11-й артиллерийский батальон, 3-я рота) лейтенанта Йована Паулера. Лейтенант Покорни вступил командование крепостью Космач в тот же день (7 ноября), когда в Будве генерал-майор Готфрид Ауэрсперг принял командование над Южной Далмацией от фельдмаршала Вагнера.

7 ноября 1869 года. В первой же записи Покорни перечисляет вверенные ему силы:

27-й егерский батальон

1 лейтенант, комендант

2 сержанта

5 младших капрала

4 начальника патруля

34 капрала

1 посыльный

47 всего

Артиллеристы

1 сержант

2 капрала

9 капрала-артиллериста

1 помощник артиллериста

13 всего

Общая численность гарнизона на 07 октября 1869 года составила 60 человек:

Артиллерия

4 горных 6-тифунтовых пушки

4 гранатных 7-мифунтоввых пушки

Описание событий в дневнике начинается с похорон полковника Мерца, которые состоялись рано утром 8-го ноября. Патрулям на батарее было приказано стрелять в любого, кто приблизится к крепости ближе, чем на 800 шагов. В полдень подожгли дом бывшего маркитанта недалеко от укрепления. Около 4 часов на самом высоком холме позади Браичей появилось около 40 восставших, но они были вне пределов досягаемости стрельбы.

9 ноября на крыше батареи установили сигнальный телеграф. В Браичах были замечены восставшие. Высланные в село патрули отогнали их подальше от крепости, подожгли дома, принесли сена для скота. Потерь у австрийцев не было. Во второй половине дня заметили еще две группы восставших, общим числом более 80-ти. Но они были вне досягаемости стрельбы. В нескольких домах в Браичах ночью был виден свет. Гарнизон готовился к утренней атаке.

И, главное, когда мы поедем, нам некого бояться, ничто и никто нам не грозит, смерть, царица этих красивых мест, не пойдет невидимкою рядом с нами, не станет подстерегать нас в каждом овраге, у каждаго куста. А представьте себе на горах этих шнитцлерова «поручика Густля», - под черным небом, на черном камне, в снегах, с застывшею галетою в стынущей рук без костров, без огня, даже без папиросы, ибо, где-то рядом, в непроглядной ночи, полной смертями, лежит неумолимый безсонный враг и - «пуцает». Увидал звездочку папиросы, - «пуцает», и звездочка гаснет вместе с жизнью поручика Густля. Унюхал «дуван» - пуцает, в пол-роста человеческаго, по направлению табачнаго духа, и рядом с поручиком Густлем уже лежит и стонет какой-нибудь жизнерадостный Анатоль с веселаго венскаго Пратера. ©Александр Амфитеатров «Славянское горе». 1912

В 8 часов 10-го ноября 14 егерей с сержантом во главе вышли к Браичам для разгона мятежников. У крайних домов отряд наткнулись на превосходящие силы противника. Началась короткая жестокая перестрелка. Разведчики отошли. Командир патруля получил тяжелые ранения. Отход прикрыли шрапнельным огнем из крепости и отогнали восставших. У мятежников насчитали четверо убитых и несколько раненых. В 10 часов 40 минут опустился густой туман, стрельбу прекратили. В течение дня было выпущено более 20 пушечных зарядов. Из-за сотрясения от пушечной стрельбы стекла в большинстве окон были разбиты, повылетали даже некоторые оконные рамы.

11 ноября. Восставшие по-прежнему удерживали Браичи. Стрелки на батарее отгоняли мятежников, которые приближались к крепости. В 3 часа дня под охраной 20-ти егерей из форта Спиридиона прибыл артиллерийский лейтенант Паулер. Примерно в получасе от Космача у этого отряда случилась стычка с 30-ю мятежниками. Австрийцы прорвалась к Космачу без потерь. Лейтенант Паулер принял командование артиллерией Космача. В 4 часа дня отряд егерей отправился обратно в Спиридон. Командиру было приказано, в случае, если прорваться нельзя, немедленно возвращаться в Космач. Командованию в Будве была отправлена телеграмма с просьбой забрать раненных. Ответной телеграммой Покорни извещен, что из Будвы через Паштровичи будут вскоре посланы две роты. Вблизи крепости были замечены большие группы восставших, но их удалось отогнать шрапнелью и ружейным огнем 8-ми стрелков, выставленных на батарее.

Днем 12 ноября патруль из 6 человек был послан в Браичи за фуражом. Егеря, незамеченные неприятелем, через 1 час 20 минут вернулись в форт.

13 ноября была лишь небольшая перестрелка. Из Будвы сообщили, что отряд за раненными вскоре выйдет от Свети Стефана, через форт Спиридона.

14 ноября артиллерийским огнем разогнана большая группа мятежников. Лейтенант Паулер записал, что истрачено 19 шрапнельных зарядов.

Всеми Австро-Венгерскими войсками округа Будвы командовал полковник Риттер фон Шенфельд. В его подчинении находились 22 пехотный полк, 27 егерский батальон, одна горная и половина ракетной батареи. Шенфельд мог принимать самостоятельные решения в зоне своей ответственности. Полковник решил лично вести отряд из двух батальонов, половины инженерной роты с двумя горными пушками для разблокирования крепости Космач.

15 ноября. В Космаче получили известие о том, что отряд полковника Шенфельда утром следующего дня отправится в крепость Космач. Гарнизону было приказано «наблюдать и участвовать».

16 ноября. С самого утра гарнизон крепости отбивался от нападений восставших. Под прикрытием артиллерийского огня австрийцы сами перешли в контрнаступление. В Браичи был выслан отряд в 20 человек. Мятежники с большими потерями отошли в сторону черногорской границы, а село было подожжено. Подходы к форту были расчищены. Позже подошел авангард Будванской колонны. Половина пехотной роты капитана Вимпфена продвинулась к Брачам и заняла позицию между фортом и селом. В 3 часа дня прибыл полковник Риттер фон Шенфельд, и в крепости разместился штаб отряда. Подход основных сил планировался на 17-18 ноября.

17 ноября. Австрийские подразделения частично находились в форте, а частично в заставах на холмах вокруг Космача. Военных действий не отмечено.

18 ноября. Командующий отрядом полковник фон Шенфельд предложил восставшим сдать оружие. Они просили время на размышление до 8 часов утра следующего дня. В телеграмме, отосланной в Рисан, Шенфельд написал: «Переговоры безрезультатны. Начинаем действия снова в 2 часа дня (19.11).»

19 ноября в 10 часов 40 минут восставшие напали на 1-ю и 3-ю роты 27-го егерского батальона, которые занимали позиции вне крепости. После жестокой стычки повстанцы сшибли одну из рот с занимаемой высоты. Австрийцы отступили к форту. Прикрыть отступающих крепостным огнем было невозможно, т.к. восставшие преследовали противника буквально вплотную. Артиллерийским огнем мятежников разогнали только после того как егеря укрылись в крепости. В 1-й роте потери составили - один убитый и два раненых. Выпущено около пушечных 60 зарядов. В Будву отправлена телеграмма с просьбой эвакуировать восемь раненных из Космача. Командование Будвы приказало гарнизону выставить пост на вершине Голи Врх, на пути из форта Спиридона.

Пехотинцы. 1866

И вот снова подвернулся случай поговорить о доверии к историческим источникам.

Известие об экспедиции полковника Шенфельда в Браичи 19 ноября 1869 года быстро распространилось в Европе. Например, российский генеральный консул в Рагузе (Дуброннике) Александр Семенович Ионин на третий день после битвы (22. ноября) писал российскому послу в Стамбуле генералу Игнатьеву о том, что полк под командованием капитана Вимпфена атаковал силами до двухсот человек деревню Браичи. Восставшие были подавлены, и с боем отступили к черногорской границе. Затем, используя позицию, они внезапно атаковали противника и в одну минуту отбросили полк. Одну роту в 170 человек они прижали к краю скалы, и ни один человек не спасся. Те, кто не был убит, разбились, упав на камни.

Нет ничего удивительного, что в условиях войны события чрезмерно драматизируются, а реальные факты искажаются и игнорируются. То же случилось и в этот раз.

Утром 20 ноября лейтенант Покорни с отрядом из 46 егерей вышел из крепости Космач, и передвигаясь в соответствии со всеми мерами предосторожности, занял ближние холмы у местечка Стояновичи для наблюдения за дорогой Космач-Маине-Будва. Патрули задержались на поле вчерашнего боя. Обнаружили семерых убитых солдат, в том числе труп капитана Вимпфена. Все мертвые были раздеты. Большая часть погибших уже подверглась нападению хищных птиц. Покорни приказал перенести убитых в Космач. Примерно на расстоянии в тысячу шагов за действиями австрийцев наблюдали 200 повстанцев. Днем егеря получили команду вернуться в крепость, их сменили пехотинцы из батальона Вимпфена.

Утром того же дня из Будвы телеграфировали, что колонна с провиантом идет через Браичи вместе с санитарным отрядом. Днем поступил приказ на следующий день выступить из Космача в Бечичи, для прикрытия колонны.

Утром 21 ноября пехотный батальон отправился из Космачи в Бечичи. Повстанцы заняли холмы севернее форта, но стрельба их была тщетна. Из крепости по ним открыли орудийный огонь.

К полудню 22 ноября был замечен отряд мятежников численностью в 40 человек, по которым начали стрелять шрапнелью. Восставшие отошли и скрылись среди скал, потеряв несколько человек убитыми и раненными. К трем часам дня стал спускаться туман. Из крепости открыли огонь по селу и окончательно отогнали повстанцев.

23 – 26 ноября выдались дождливыми и туманными. Никаких существенных событий не произошло.

Лейтенант Покорни решил вновь пересчитать свои силы.

27 егерский батальон:

1 лейтенант, комендант крепости

1 капрал

2 сержанта

4 младших капрала

3 начальника патруля

1 горнист

33 егеря

1 посыльный

46 всего

Артиллеристы:

1 лейтенант, командир батареи

1 артиллерийский унтер-офицер

2 капрал

9 капралов-артиллеристов

6 помощников-артиллеристов

19 всего

Весь гарнизон состоит из двух офицеров и 63 солдат.

26 ноября, пользуясь затишьем, лейтенант Покорни выслал патруль в количестве шести человек со служебными записями в Будву; Вместе с ними отправился один из егерей 3-й роты, который оставался в крепости после того, как его рота была разбита. Патрульный командир получил приказ вернуться в форт 27 ноября в 12 часов.

Утром 27 ноября повстанцы начали обстреливать крепость. Гарнизон отвечал артиллерийским огнем. Надо было отогнать мятежников подальше, чтобы максимально облегчить подход колонны из Будвы. В 12 часов колонна с провиантом, охраняемая полуротой, приблизилась к Космачу. Несмотря на ожесточенный огонь восставших, колонна, прикрываемая шрапнельными залпами из крепости, вошла в форт без потерь. Вместе с этим отрядом вернулся и патруль, посланный в Будву намедни. В 1:15 пополудни колонна тронулась в обратный путь. Артиллерия крепости продолжала удерживать повстанцев на большом расстоянии. Перестрелка продолжалась и вечером. Повстанцы подошли настолько близко, что пули начали залетать в крепость сквозь пушечные порты.

Вечером опять начал сгущаться туман, видимость сократилась до 300 шагов. Мятежники всё ближе приближались к форту. Они задумали заложить у стен заряды пороха, который принесли из захваченных Станевичей. Космачу удалось отбиться лишь к 11 вечера.

28 ноября. Дождь и туман. Никаких происшествий.

- Я совсем не трус, - не раз говорили мне австрийские офицеры, действительно, испытаннаго и доказаннаго мужества, - у меня бывали не шуточныя дуэли, я участвовал в иностранных кампаниях, в Африке, в Китае. смею сказать, что я способен на все воинское, чего требует личная храбрость от сознательнаго и культурнаго человека. Но - ради Бога - скажите мне: разве это война - месяцами стоять вокруг голой скалы с отвесными стенами, по которым и серны-то неохотно карабкаются, а для человека оне навсегда заповеданы, и караулить сотню, а то и меньше, дикарей, что лежат там, где-то наверху, невидимками, на брюхах и «пуцают»? Что они едят, как они не замерзнут, - никому непонятно. Они лежат, а мы стоим и глядим из траншей и землянок. Подошел на выстрел, - значит, получай пулю, без промаха. Вышел из-под выстрелов, - значит, отступил, скверно, проиграл бой. Вена недовольна. А «они» пуцают, да пуцают с вышек - аккурат до тех пор, покуда ты в черте выстрела, и перестают пуцать моментально, чуть ты за черту вышел. Ни одного патрона не истратят даром. И вот мы держим их в осаде, - морим голодом желудки, приученные по неделе не принимать пищи, знобим холодом тела, у которых голая грудь не зябнет в ту самую вьюгу, когда наш часовой в теплой шинели замерзает на карауле. У нас дизентерия, малярия, тифы... А они пуцают. Наконец, - ура, мы победили, - перестали пуцать, подняли белый флаг, сдаются. Спускаются со скалы по веревкам две дюжины скелетов в лохмотьях. Остальные померли. Нечего сказать, торжество. У них убыль, - шестьдесят человек, у нас - тысяча. Вена иллюминована, император в Шенбрунне с балкона кланяется восторженному народу, публика кричит: «hoch!»...

Такова, до сих пор, была обычная история всех австрийских столкновений с южно-славянскими горцами. ©Александр Амфитеатров «Славянское горе». 1912

.

29 ноября. Сильный дождь и туман. Ночью и утром повстанцы обстреливали крепость и подошли очень близко. Из-за отсутствия видимости никто не мог понять сколько их. Осветительные ракеты не помогали. К вечеру стрельба прекратилась.

Из Будвы пришел приказ экономить боеприпасы. Комач известили о том, что восставшие из Грбаля, Маины и Побори движутся к Крепости.

В ночь с 29 на 30 ноября караульным были розданы гранаты. Весь гарнизон находился в повышенной готовности. Часовые докладывали, что слышат шаги и шорох камней под стенами, но из-за темноты рассмотреть ничего невозможно. Повстанцы подкрадывались вплотную и стреляли в амбразуры для стрелков. Лейтенанты из Космача решили нижние стрелковые щели замуровать, что и было сделано в тот же день. Теперь уже не осталось сомнений в том, что мятежники задумали взорвать под стенами бочки с порохом, захваченные в Станевичах.

1 декабря. Плохая погода, нулевая видимость. Гарнизон в повышенной готовности.

В 9 часов утра 2 декабря патруль из 10 человек обошел вокруг форта чтобы проверить, не было ли стены и решетка подъемного моста надо рвом ночью повреждены. Повреждений не обнаружили. Сразу же поле этого крепость вновь была обстреляна повстанцами. 12 мятежников были замечены у Углешичей и разогнаны шрапнелью.

В ночь на 2 декабря обстрел форта продолжился. Весь гарнизон под оружием. Внезапно раздалась стрельба возле самой крепости. Дождливая погода позволила повстанцам подойти к самым стенам. Гарнизон Космача был осведомлен, что к восставшим спешат на помощь новые силы. Австрийцы были убеждены, что готовится подрыв стен и решающий штурм. За ночь восставшие провели три атаки. Покорни приказал сбрасывать осветительные ракеты в ров и зажечь сигнальный прожектор. Всерьез рассматривалась возможность того, что мятежники смогут прорваться в крепость. Из предосторожности все боеприпасы перенесли на верхний этаж казармы, чтобы восставшие не смогли взорвать форт изнутри.

Лейтенант Покорни не забыл отметить в своем дневнике поименно многих из своих отличившихся подчиненных, и написал, что каждый из осажденных прилагал максимум сил и старания. 2 декабря он специально отметил, что все 8 крепостных пушек находятся в идеальном состоянии, зарядов для обоих калибров достаточно, а артиллеристы не понесли потерь в людях.

2 декабря В 8 часов утра комендант Покорни телеграфирует в Будву: «Я считаю, что повстанцы намерены взорвать нас <...> Я буду держаться до последнего человека». В тот же день из Будвы пришло сообщение, что смена гарнизона планируется через 5-6 дней.

Вечером 3 декабря восставшие вновь начали обстреливать крепость. Меры, предпринимаемые австрийцами, претерпели разительное изменение. Из Будвы пришла телеграмма, в которой указывалось, что ночные атаки мятежников являются результатом стрельбы из крепости днем. Приказывалось прекратить обстрелы. Главным правилом стало «Не провоцируй!»

Во второй половине дня 4 декабря из форта заметили отряд числом более 40 восставших. Позже их стало вдвое больше. Основная часть повстанцев направилась в сторону Бечичи, возможно, с намерением перехватить отряд, направляющийся из Будвы в Космач. Срочно было извещено командование в Будве. Лейтенант Покорни телеграфировал, что число повстанцев растет, и они становятся всё сильнее. Их отряды движутся от Космача к Спиридону и в направлении Бечичи.

5 декабря в окрестностях форта было замечено более сотни мятежников.

После обеда 6 декабря к Стояновичам подошли 30 женщин. Видимо, они хотели проверить, что же осталось от их домов. Австрийцы начали стрельбу.

7 декабря Космач информировал Будву, что в крепости кончаются продукты. В ответ полковник Шенфельд выразил своё недовольство стрельбой и потребовал от коменданта форта защищаться только при нападении на крепость.

8 декабря прошло без происшествий. Покорни получил известие, что утром следующего дня в крепость будет доставлен провиант. Командование в Будве приказало всеми силами помочь колонне и приготовить всё для смены гарнизона.

9 декабря пришла смена. Лейтенант Покорни передал командование фортом лейтенанту Вестерхольцу.

Дневник, в котором описана осада пограничной крепости Космач в период с 7 ноября по 9 декабря 1869 года, был проверен полковником Риттером фон Шенфельдом, командующим округом Будвы, и доставлен командованию императорско-королевской армии округа Котор 31 декабря 1869 года.

.

Очень жаль, что нет возможности следить о дальнейших событиях с такими же подробностями. Ведь Бокельское восстание 9 декабря не прекратилось.

Австрийцам срочно пришлось пересматривать стратегию борьбы.

Отставка генерала Вагнера и замена его 7 ноября генералом Ауэрспергом ничего не дала. Оба этих генерала считали, что у австро-венгерской армии вполне достаточно сил, чтобы быстро подавить восстание. Но две экспедиции Вагнера в Кривошие захлебнулись. При нём восставшие захватили форт Станевич. 16 ноября 1869 года генерал Ауэрсперг начал сразу две сильнейшие экспедиции: одну снова против Кривошие и вторую - по освобождению Космача. О провале полковника Шенфельда у Космача нам с вами уже известно. А в Кривошие войска повел Ауэрсперг лично. Наступление вновь не удалось, а сам генерал чуть было не попал в плен.

Эти австрийские поражения вызвали бурю энтузиазма и удовлетворения у славянского населения империи. Полковник Обре писал: «Такая неудача подняла до самой высокой точки и без того невыносимую гордость южнославянского населения. <…> Поскольку раньше они одержали победу над турками, а теперь также против австрийцев, они считают, что никто не может им противостоять. Нам нет необходимости даже читать их газеты, которые печатаются на славянских языках, чтобы получить реальное представление о хвастовстве этих людей. В них подстрекательские статьи угрожают Австрии всеобщим восстанием и продолжают сообщать о её скором падении».

Император Франц Йосиф вновь сменил командующего. Руководство было поручено фельдмаршалу сербского происхождения барону Гаврило Родичу (Гаврило Родић), который начал переговоры с повстанцами и успешно завершил эту стодневную войну.

Родич заключил два мирных соглашения. Первое 11 января 1870 года с Кривошиями и второе 17 января 1870 года с Грблянами, Маина, Побори и Браичами. После заключения мира ситуация в Бока-Которской постепенно стала нормализоваться. Австрийцы выделили некоторые материалы для ремонта уничтоженных и сожженных домов. В Кривошие австрийцы несколько месяцев раздавали жителям зерно.

.

Во время Первого Бокельского восстания черногорцы соблюдали нейтралитет. Они выставили посты на границе и внимательно следили за происходящим. Лейтенант Покорни неоднократно отмечал в своём дневнике, что черногорцы регулярно поднимают на границе своё знамя. Не стоит сомневаться на чьей стороне были их симпатии. Зафиксировано множество случаев, когда, спасаясь от преследования, восставшие уходили в Черногорию. Но это было не так просто. Когда в начале ноября 1869 года повстанческий отряд, уходя от австрийской армии, попытался в Сутваре пересечь границу, черногорцы приказали восставшим сложить оружие. Переход был разрешен только безоружным. Повстанцы не согласились. Уйти в Черногорию им не удалось. Австрийцы окружила отряд и заставили мятежников сдаться. В то же время на границе с Брачами повстанцы согласились сложить оружие, и ушли от австрийцев.

Во время восстания боевые действия проходили настолько близко к черногорской границе, что случались нарушения её и австрийской армией. Так, в ноябре 1869 года во время операций против мятежников несколько пушечных гранат и множество ружейных пуль перелетели за Браичи на черногорскую территорию. Черногорцы предупредили, что немедленно начнут атаковать австрийскую армию, если кто-либо из черногорцев будет хотя бы ранен.

Егеря 1848

***

Первое знакомство с фортом Космач

Истории, о которых я упоминал в этой расСказке:

События 1837 года - «Егор Ковалевский. Делай, что должно, и будь что будет»

События 1869 года - «В монастырь Станевичи, на юбилей»

Антон Лукович и стройка века

Федор фон Карачай. Когда молчат пушки

РасСказки об австро-венгерских крепостях на Паштровической горе:

Форт Спиридона (Форт Свети Спиридон)

Форт Копац

Форт Пресека

Основные источники знаний:

А.И. Попов «Путешествие вЧерногорию». 1847

Е.П. Ковалевский «Эпизод извойны черногорцев с австрийцами. (Из воспоминаний очевидца о войнах занезависимость Черногории и Италии)». 1864

Марко Ђ. Ивановић «Аустроугарске утврде», «Одбрана Космача», «Снабдиjевање Космача»

Streffleur’s Österreichische Militärische Zeitschrift «Dalmatien und seine Befestigung». 1870

Ilija Lalošević, Radojica Pavićević «Fortifikacioni sistem Воке Kotorske austrougarskog perioda». 2012

Radojica Rašo Pavićević «Werk, austrougarske tvrđave u Cmoj Gori». 2012

Komisija za utvrđivanje stanja nepokretne kulturne baštine Crne Gore «Tvrđava Kosmač. Brajići, opština Budva». 2004

Austrian Archaeological Institute / Austrian Academyof Sciences «Kosmač fortification»

П.Ковачевић «Бокељски устанци против Аустро-Угарске царевине»

Tomislav Grguević «Crna Gora i Bokeljski Ustanak 1869.godine»

Ђуро Вучетић «Бокешки устанакили 1869-та година»

Форт Космач. Фотография Павла Пономарева